Ему было обидно, что кто-то из ненавистной столицы под самым его носом себе служебный капитал наживает.

Дело Грамов принимало худой оборот.

Жандарм вдруг вспомнил, отдал, не таясь от арестованных (куда они денутся?), приказ:

— Утром следует арестовать и Барановскую. Возьмем ее тепленькую, прямо в постели. А то захотела за донос «приличное вознаграждение». Получит она у меня… Я поеду домой, посплю. Следите за арестованными в оба глаза.

Малка удивилась: «Так вот кто доложил на меня? После этого делай добрые дела!»

Полковник и его двое помощников сели в сани и укатили. Охранять арестованных остались трое бдительных стражников.

ЗАНЕСЛО, ЗАПОРОШИЛО

Исаак, маленький невзрачный человечек с туберкулезной грудью и красным висящим носом, сидел на лавке с самым несчастным видом. Он проклинал тот миг, когда связался с политической контрабандой, и то искушение, которому он поддался, когда еще летом спер из ящика, который нес через границу, фунта два динамита. Ему и не нужен был этот динамит, а взял лишь потому, что можно было взять. А как можно не взять, когда есть возможность? И вот теперь — петля…

Малка, развалившись поверх одеяла на постели, вращала белками громадных глаз и о чем-то мучительно размышляла. Вдруг она завыла:

— Ой, Господи, что со мной? Живот подвело… Помираю! В туалет хочу, скорее, а то опоздаю… Ааа!…

— Ну уж, иди, провожу! — посочувствовал один из охранников.

Малка сунула ноги в валенки, на плечи накинула бараний полушубок и в сопровождении конвоира вышла на крыльцо. В воздухе носился снежный вихрь. Темнота — хоть глаз выколи.

Светя себе фонарем, проваливаясь в сугробах снега, Малка добрела до уличного туалета. Здесь она передала фонарь конвоиру и хлопнула за собой дверью.

Вначале конвоир слышал ее кряхтенье, потом Малка стихла. Конвоир стукнул сапогом в дверь:

— Ты еще долго? Давай скорей! Холод собачий.

В ответ — молчание.

Конвоир рванул дверь. В туалете… никого не было. Он с ужасом заглянул в выгребную яму: не провалилась ли туда мадам? Нет, не провалилась. Ее следы конвоир вскоре обнаружил за туалетом: одна из досок висела лишь на гвоздике, вот беглянка ее и отодвинула.

В глубь сада вели следы, которые с каждым мгновением теряли очертания: их заносила метель. Пока сообщили в жандармерию, пока устроили поиск, след беглянки успел простыть.

ВОЗМЕЗДИЕ ПО-РЕВОЛЮЦИОННОМУ

Если бы существовала медаль «За находчивость», то Малка ее заслужила вполне. Бежав от конвоира, она прямиком отправилась к… Барановской. Для начала Малка поколотила не успевшую прийти в себя от сна девицу:

— Это ты что, донесла за мои благодеяния? Рука пролетариата сурово карает предателей! Ну да ладно, дай мне денег. В долг, конечно. И одежду какую поприличней. Видишь, тулупчик чуть не на голое тело натянула. Сейчас же бегу через границу. Буду пробираться в Женеву. К самому товарищу Ульянову-Ленину. Слыхала такого? Он давно меня приглашал, да все некогда было, — с вдохновением врала Малка.

Она с трудом натянула на себя тарлатановое платье — другого у Барановской не нашлось, и спрятала в лиф 97 рублей:

— На чужбине жизнь дорогая! А теперь, Евгения, извини, я тебя к койке пришвартую — двойным морским узлом, — говорила Малка, освоившая некоторые морские термины от знакомого клиента-моряка Сырникова, и намертво привязывая предательницу. — И это вот — кляп, на всякий случай.

После этого Малка задрала своей жертве подол, стянув исподнее и со смаком выдрала остатком веревки: «За измену делу революции!»

— Покажи свои прелести жандармам, может, найдется какой охотник! — веселилась Малка. — А теперь — зай гезунд, покедова!

И она шагнула за порог, в ночную тьму.

БЕГСТВО

Бывший матрос Черноморского флота, а нынче владелец лавки колониальных товаров Сырников обладал исключительной невозмутимостью. Когда среди ночи к нему прибежала запыхавшаяся Малка, он лишь спросил:

— Самовар поставить?

— Еще граммофон заведи! За мной царские ищейки гонятся, а ты мне чаевничать предлагаешь. Дай-ка лучше водочки! Спасибо! — выпив рюмочку, Малка изложила суть дела, спросила: — Как выбраться отсюда? Я Барановской сказала, будто бегу к Ульянову в Женеву. Она, конечно, сообщит это жандармам. Да собьет ли это их? Боюсь, что на вокзале меня будут искать. Мне надобно добраться до Питера.

— Делов-то! — Иван потянулся. — Бросай, дева, у меня якорь. Как все успокоится, посажу тебя в вагон — и с ветерком!

— Ну да ладно! Давай поспим. Здесь на полатях можно?

…Планы Малки с блеском осуществились. Утром остолбеневшие жандармы увидали Барановскую, привязанную к кровати и в соблазнительном виде. Евгения, заходясь от стыда и рыданий, все рассказала им.

Поклонницу Чернышевского доставили в тюрьму, пограничным кордонам дали указание усилить бдительность, а филеров с вокзала сняли.

Через два дня Малка была посажена Сырнико-вым в поезд Вержболово — Петербург. В 3 часа 55 минут ночи вагоны лязгнули буферами и покатили к северной столице. Там нашу даму ожидали новые приключения.

ЖЕНСКИЕ ПРОКАЗЫ

Малка, видно, родилась под счастливой звездой. В купе она познакомилась с энергичной и изобретательной особой, склонной к аферам не менее самой Малки. Та представилась:

— Марья Ивановна, жена провизора из Петербурга!

Малка сочинила ей слезную историю о якобы безвинно преследуемом супруге.

— Я знаю что делать! — выпалила собеседница. — Приглашаю остановиться у меня. Мы повеселимся и проведем этих сатрапов!

И действительно, прямо с поезда Марья Ивановна притащила Малку к себе в роскошную квартиру на Невском. Отыскав в «Адрес-календаре» соответствующий телефон, хозяйка соединилась с правителем канцелярии. Томным голосом она протянула:

— Это действительно статский советник Кноль? Очень приятно, вас беспокоит графиня Анна Петровна Гагарина. Из провинции прибыла супруга управляющего моего имения «Цветочное». У нее острая необходимость видеть Сан Саныча Макарова. Что? Нет, именно их превос-ходительство! Очень прошу вас, помогите. Поможете? Гран мерси. Приезжайте ко мне в субботу на раут…

Кноль не сумел вспомнить, где он познакомился с графиней, но когда в приемной на Большой Морской появилась миловидная провинциалка, он без разговора провел ее к товарищу министра. Там посетительница находилась не более пяти минут. По ее уходу Макаров устроил Кнолю головомойку:

— Зачем вы пускаете ко мне черт знает кого?! Безобразие!

Но как бы то ни было, в тот же день в Вержболово полетела служебная телеграмма: «Малку Грам не преследовать, Исаака Грам из-под стражи освободить. Они полезны по службе. Тайный советник Макаров».

Малка покидала столицу переполненная счастьем. Поджидавший ее на вокзале Вержболово Исаак не знал, не ведал, что его супруга повстречала в Петербурге красавца-сыщика Усалова. Повстречала на беду Исаака.

Зато несчастную Барановскую посадили в сувалкинскую тюрьму и возбудили против нее дело. Ее донос был расценен как собственное признание в противоправительственной деятельности. Все-таки на свете существует справедливость!

МЕСТЬ И МИЛОСТЬ

Удачи кружат голову! Провернув аферу в Петербурге, Малка почувствовала себя едва ли не хозяйкой границы. Тем более, что теперь она стала сотрудничать в самом тесном контакте с подполковником Барановым — начальником Виленского охранного отделения. Подрывные элементы и всякого разбора жулье, называвшее себя «революционерами», полностью Малке доверяли, все свои многочисленные провалы приписывая различным случайным причинам.

В Петербурге сыскное управление, понятно, в ней души не чаяло.

…Наступила весна 1905 года. Смутьяны, как известно, готовили «пролог» Великого Октября. Деятельность контрабандистов резко оживилась. Чтобы не сбиться с ног, Малка додумалась до невероятного: нелегальщину для нее через границу стали таскать… сами пограничные стражники (за деньги, разумеется).